Говорят, нельзя хорошо написать о любви, пока любовь не прошла. Катулл писал свои любовные стихи через много лет после истории с Клодией. Пушкин говорил об этом прямо.
Однако бывает любовь, которая живет куда больше, чем три года щенка Бегбедера. Это любовь несчастливая. Ее не переждешь. Может быть поэтому так хорош этот роман: Льоса пишет о событиях, которые давно миновали, но продолжают мучать и пытать нестареющую память.
История девчонки, которая меняет маски, языки, мужей, города и каждый раз ухитряется вернуться к главному герою, чтобы нанести очередную смертельную рану, но только после того, как он почувствует себя счастливейшим мужчиной на земле. История героя, который до конца жизни не может понять, что его мечты сбылись. А еще рассказы о хиппи, рисовавшем портреты лошадей, о вьетнамском немом мальчике, который заговорил, о человеке, который спрашивал море, где строить волноломы. Это история большого времени, о котором автор знает не из книг.
Взгляд Льосы полон отрешенной грусти, он смотрит на события прошлого почти бесстрастно, как легкое облако, просвеченное прощальным светом заката. Здесь нет ярости, нет дымящейся страсти, все шторма чувств замерли в стеклянной прозрачности зрелого зрения. Эта буддийская оптика превращает кино романа в филигранную акварель.
Приступая к роману, я боялся, что разочаруюсь в авторе «Тетушки Хулии». Нет, Варгас Льоса — все еще живой вулкан.
Источник информации: nucisarbor