В 1909 году Филиппо Томмазо Маринетти (1876 — 1944 г. г., основатель футуризма) написал документ, который с тех пор стал самым известным изложением принципов футуризма. Он известен как Манифест футуризма.

Четвертый «принцип» футуризма гласит:

«Мы утверждаем, что великолепие мира обогатилось новой красотой — красотой скорости. Гоночная машина, капот которой, как огнедышащие змеи, украшают большие трубы; ревущая машина, мотор которой работает как на крупной картечи, — она прекраснее, чем статуя Ники Самофракийской».

Маринетти всегда думал, что «новая красота» футуризма специально была привязаны к духу молодости. Молодость желает избежать тирании старого. У молодости есть энергия. У молодости есть энтузиазм. Молодой еще не повреждена старыми идеями, устаревшими инстинктами и усидчивостью консерватизма. Таким образом, последнее, что что молодые люди должны делать — это изучать библиотеки и музеи. Те места, где старые идеи, старые формы искусства, и античные тексты угрожают задушить все новое Маринетти писал:

Уверяю вас, что каждодневные посещения музеев, библиотек и учебных заведений (кладбищ пустых усилий, голгоф распятых мечтаний, реестров неудавшихся начинаний!) для людей искусства так же вредны, как затянувшийся надзор со стороны родителей над некоторыми молодыми людьми, опьяненными талантом и честолюбивыми желаниями. Когда будущее для них закрыто, замечательное прошлое может стать утешением для умирающего больного, слабого, пленника… Но мы не желаем иметь с прошлым ничего общего, мы, молодые и сильные футуристы!

Давайте взглянем на работу итальянца Иво Паннагги (1901 — 1981 г. г.) «Ускоряющийся поезд» (1922 г.) — типичная живопись для первого периода футуризма. Это именно то, чего мы ожидаем от футуризма. Любовь скорости. Любовь машин. Любовь смелых форм и цвета. Кроме того, картина является также и попыткой решить немаловажную проблему. Изображение зафиксированное с помощью нанесения краски на холст по своей природе является статическим. Иными словами, с помощью живописи трудно получить движение. Еще более трудно передать скорость.

Иво Паннагги "Ускоряющийся поезд", 1922 г.
Иво Паннагги «Ускоряющийся поезд», 1922 г.

Паннагги решает это проблему, разбивая холст в ряде пересекающихся плоскостей, которые создают линии или лучи, движущиеся от центра картины к краям холста. Он использует пересекающиеся круги и полусферы, чтобы передать ощущение вращающихся колес и шестерен поезда. Он смело использует цвет, с резкими контрастами, установленными один напротив другого — пятно красного, например, прямо напротив пятна синего. Конечным результатом является объединение скорости и движения.

Но чем больше вы смотрите на картину, тем больше она кажется вам знакомой. Если бы вы не знали, что «Ускоряющийся поезд» была работой футуриста, вы могли бы подумать, что это было картина какого-то доселе неизвестного кубиста. Вы могли бы подумать примерно так: «Этот художник посмотрел на некоторые из картин Брака и раннего Пикассо и решил применить принципы кубизма к конкретной проблеме изображения движущегося поезда.»

Возможно вы также заметили бы, что пересекающиеся плоскости и геометрические фигуры, которые вы видите в «Ускоряющимся поезде» смутно напоминают натюрморты и пейзажи Сезанна. И такие мысли не были бы сумасшедшими, так как от Сезанна идет прямая линия к аналитическим и геометрическим экспериментам кубизма. В конце концов, Сезанн был тем, кто решил, что картина может быть актом анализа, что картина может показать нам глубину Платоновых тел, а внешний облик, который можно найти, скрывается внутри нашего поля зрения. И, кажется, это то, что делает Паннагги. Он разбил ускоряющийся поезд на первичные элементы: квадрат, плоскость, круг, красный, линия, синий, луч, конус, полушарие.

Такие футуристы как Паннагги, возможно пытались разбить распахнутую цивилизацию. Они могли объявить новый век скорости, буйства и радикальной новизны. Но как только они попопытались проанализировать эту новизну, как только они попытались что-то сказать об их прекрасном новом мире, они оказались втянуты в историю и традиции. Паннагги хотел показать нам, что современные машины отличаются от всего того, что мы когда-либо видели или испытывали до этого. И он создал картину, которая радикально не отличалась от  серии Сезанновских пейзажей с горой Сент-Виктуар , горой, которая существовала еще до рассвета человеческого рода. Паннагги хотел изобразить саму суть скорости в возрасте машины. Его картина, с её основными геометрическими формами, выглядит как исследование Платоновых тел, которые могли бы исходить из раннего Возрождения; может быть что-то из Паоло Уччелло.

Сезанн "Гора Сент-Виктуар", 1904-1906
Сезанн «Гора Сент-Виктуар», 1904-1906

Эта неспособность по-настоящему вырваться из старых пут, должно быть, является досадным фактом для футуристов.

Новизна оказалась ловушкой. Это одно из важнейших открытий футуризма. Футуризм был не первым движением, которое обнаружило эту ловушку. Но ловушка новизны была немаловажной для открытия и переоткрытия на протяжении веков. В конце концов, это часть ловушки. Вы переоткрываете заново то, что уже многократно переоткрыто. То, что казалось совершенно новым вначале, при дальнейшем переосмыслении оказывается древним.

Забавно и возможно раздражающе, но вы можете процарапать поверхность любой работы футуризма и прошлое вылезет оттуда. Возьмите футуристическую скульптуру Умберто Боччони (1882 -1916г.г.)  «Уникальные формы непрерывности в пространстве» (1913г.). Работа Боччони в скульптуре является тем, чем «Ускоряющийся поезд» Паннагги является в живописи. Это попытка сделать из твердого, неподвижного куска бронзы нечто, что течет в пространстве и времени. Боччони достигает этого путем разбиения поверхностей человеческой фигуры. То есть, он лепит человека в нескольких моментах движения сразу. Особенно обратите внимание на ноги фигуры. Ноги толстые, потому что Боччони показывает нам несколько позиций движущейся ноги. Это как если бы Боччони взял серию фотографий человека, шагающего вперед, наложил эти фотографии друг на друга, а потом сделал скульптуру из того что получилось. Скульптура не замораживается в моменте в скульптурной вечности, как более традиционные скульптуры могли бы это сделать. Вместо этого, она показывает нам, что форма никогда не заморожена, она всегда переходит от одного состояния к другому. Это суть мысли футуризма — весь акцент делается на динамизме, не обращая внимания на неподвижное состояние.

Умберто Боччони "Уникальные формы непрерывности в пространстве", 1913 г.
Умберто Боччони «Уникальные формы непрерывности в пространстве», 1913 г.

Но проблема скульптуры Боччони в том, что, хотя по мысли она предлагает движение, как скульптура, она по-прежнему находится в фиксированном состоянии. Она может выразить динамизм, но делает это в статической (а ведь можно сказать «в классической») форме. Действительно, как уже было отмечено ранее, “Уникальные формы непрерывности в пространстве” напоминает классическую скульптуру «Ника Самофракийская”. Вспомните, что это та самая скульптура, о которой Маринетти говорил в манифесте футуризма, утверждая, что ревущая машина, мотор которой работает как на крупной картечи, прекраснее, чем статуя Ники Самофракийской. Это был его способ отказа от представления о красоте прошлого во имя решительно настоящего. Но скульптура Боччони является прекрасной частично из-за того, что она разделяет, формально и исторически, с «Крылатой Никой Самофракийской.» Скульптура Боччони не напоминает ревущую машину; она напоминает каменную статую античных времен. Боччони и скульптор «Крылатой Ники» разделили предположение, что есть что-то весьма привлекательное в движении человеческих тел.Когда человек шагает вперед, все мы останавливаемся, чтобы взглянуть. Лирические качества «Уникальные формы непрерывности в пространстве» было бы прекрасны как для гражданина эллинистического общества 2-го века, так и для кого-то блуждающего по музею Гуггенхайма в начале 21 века.

Ника Самофракийская, ок. 190 до н. э.
Ника Самофракийская, ок. 190 до н. э.

Действительно, чем больше смотришь на футуристическое искусство, тем больше начинаешь подозревать какую-то уловку. Может быть, притязания к радикальной новизне не столько ловушка, как сознательная или полубессознательная хитрость.

По мотивам статьи Моргана Мейса, 26 марта 2014г.


1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд
(Еще не оценили)
6 апреля 2014