В книге польского прозаика Марека Хласко (1934-1969) собраны его повести, рассказы, а также литературная автобиография «Красивые, двадцатилетние», которая и дала название сборнику.

«Красивые, двадцатилетние» — не столько «портрет на фоне эпохи», сколько описание именно эпохи. Хласко – писатель, безусловно, социальный, его не волнует «чистое искусство», ему важны в литературе люди. Вот он и пишет о людях – о тех, кто помог ему в писательском пути (хотя это, скорее всего, совершенно его заслуга), о тех, с кем работал – а профессий он перепробовал много. Польша 1950-х годов – вот тема Хласко. Настолько его тема, что, оказавшись в эмиграции, в Париже, где воспоминания и написаны, он – это чувствуется в книге, да и он сам это подтверждает – растерялся: и свобода эфемерная, и свобода без родины – не свобода. Пусть в его произведениях и мелькают абстрактные, то есть наднациональные, экзистенциальные нотки, он всё-таки польский писатель. О людях он пишет с иронией. Добродушной её не назовёшь – достаётся всем, в том числе ему самому. Рассказы о тех самых простых людях, далеких от «чистого искусства», напоминают литературно обработанные анекдоты – свежие, остроумные и, конечно, правдивые (хотя бы в целом). Другое дело, что у Хласко социальность иногда переходит в политизированные размышления, хотя он и подчеркивает постоянно, что в его творчестве нет политики. И эти размышления впечатления от книги снижают.

В литературной традиции, в писательской технике Хласко наследует американским писателям. И не зря имена Фолкнера и Хемингуэя постоянно мелькают на страницах книги. Сравнение с Хемингуэем напрашивается само собой – лаконичный стиль, подтекст, молчаливая многозначительность, краткие и точные диалоги. Впрочем, к естественной, наверное, для того времени «ударенности» Хемингуэем добавляется и заметная славянская тоска Марека Хласко. Это особенно заметно в его повестях и рассказах. Например, в его «израильских» повестях (действие происходит в Израиле, где некоторое время жил, а вернее скитался сам писатель) характерен выпадающий из любого строя, любого общественного положения герой, который вертится в окружении излюбленных своих предметов – безысходности, женщин и выпивки. Зато вот лучший, вероятно, рассказ в сборнике, «Первый шаг в облаках», — образец классического рассказа, в котором водевильное начало в конце сменяется мрачным трагизмом. Несколько мужчин в возрасте решают пойти в огороды посмотреть на то, как молодая парочка занимается любовью. Они веселятся, отпускают беззлобные, в сущности, реплики. Но вот уже на месте не только настойчиво обнаруживают своё присутствие, но и начинают издеваться над молодыми людьми, унижать их и бить юношу. Заканчивается же всё точно так же обыденно, как и начиналось.

Источник информации: paulkosov


1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд
(Еще не оценили)
16 апреля 2007